Весь белый: Алексей Алексенко о седине
Главный редактор журнала «Вокруг света» Алексей Алексенко защищает право мужчины делать со своей сединой что ему угодно.
Алексей Алексенко, главред «Вокруг света»
Незаметным для себя образом я стал совершенно седой.
На самом деле вот эта оговорка «незаметным для себя образом» – чистейшее лукавство, потому что все было очень даже заметно, и я напряженно обдумываю ужасный факт своей седины вот уже четверть века кряду. Но упоминать о таких сталинских сроках в беседе с более молодым читателем бестактно; лучше уж сделать вид, что я живу, как птичка, ни о чем не беспокоясь, а тут вдруг глянул в зеркало – ба! седой! – ну и дальше прыг-попрыг да чик-чирик. В наше время такой легкомысленный подход к возрасту отчего-то одобряется обществом.
Так было не всегда. В прежние времена считалось достойным не хорохориться, а при первых же признаках приближения старости тотчас ставить на себе крест, по возможности театральным жестом. Ситуацию изящно обрисовал китайский поэт Юй Синь полторы тысячи лет назад:
На самом деле вот эта оговорка «незаметным для себя образом» – чистейшее лукавство, потому что все было очень даже заметно, и я напряженно обдумываю ужасный факт своей седины вот уже четверть века кряду. Но упоминать о таких сталинских сроках в беседе с более молодым читателем бестактно; лучше уж сделать вид, что я живу, как птичка, ни о чем не беспокоясь, а тут вдруг глянул в зеркало – ба! седой! – ну и дальше прыг-попрыг да чик-чирик. В наше время такой легкомысленный подход к возрасту отчего-то одобряется обществом.
Так было не всегда. В прежние времена считалось достойным не хорохориться, а при первых же признаках приближения старости тотчас ставить на себе крест, по возможности театральным жестом. Ситуацию изящно обрисовал китайский поэт Юй Синь полторы тысячи лет назад:
Ясное зеркало с ясной луною схоже,
Вот и навечно оно уложено в ящик.
Так ли уж нужно, чтоб в нем виски отражались,
Если покрыты они осенней травою?
В XXI веке все зеркала в ящик не запрешь: приходится то и дело смотреть на осеннюю траву и что-то для себя решать, если не в экзистенциальном, то хотя бы в прикладном парикмахерском аспекте. Оставить похотливые серебристые кудряшки, как у адвоката Резника (в тщетной надежде, что будет больше похоже на миллиардера Тинькова)? Сделать стрижку «подполковник на пенсии», как у Марка Хэрмона в сериале «Морская полиция»? А что если обе эти жизненные модели вам по каким-то причинам отвратительны?
Марк Хэрмон из «Морской полиции» (NCIS)
Только не предлагайте, пожалуйста, быть свободным и быть собой – это просто слоган рекламной кампании одной из моделей ВАЗа, и ничего лучше кредитной «Лады» вам на этом пути не светит. Человеку с чуть большими амбициями стоит подумать о том, как стать малость получше, чем он и так уже есть. И если речь уж зашла о седине, в какой-то момент вам придет в голову мысль о краске для волос.
Наверное, для многих джентльменов это худший зашквар, какой только можно вообразить. Я в их числе. Но четверть века размышлений не принесли мне никаких рациональных аргументов, отчего выкраситься басмой и ходить таким пугалом остаток лет менее достойно, чем быть (внешне) похожим на адвоката Резника.
Есть один писатель, который исследовал тему крашеных седин вдвое дольше, чем автор этих строк. Я имею в виду Агату Кристи и ее растянувшийся на полвека цикл романов о Пуаро. В одной из первых книг капитан Гастингс, узнав от прислуги, что Эркюль Пуаро красит волосы, «ощутил брезгливость». Почтенному британцу увиделись в этом признаки галльской распущенности, в противовес (его) англосаксонской мужественной цельности. Как видим, в третьем тысячелетии автор и его читатель недалеко ушли в своих оценках от британского полицейского 1920-х гг.
Но время шло: пятьдесят лет спустя в романе «Занавес» умирающий Пуаро прикован к инвалидной коляске, но волосы его все того же иссиня-черного цвета. Гастингс понимает, что это уже, конечно, никакая не краска, а парик. И тут наряду с жалостью к старику он ощущает что-то похожее на уважение. Решить для себя, как ты должен выглядеть, и придерживаться этого правила полвека кряду до гробовой доски – называйте это как угодно, только не распущенностью. Например, твердостью духа.
Чтобы было понятнее: бывает английский «ландшафтный» парк, а бывает французский «регулярный» парк. Поместье Виндзор – английская природа, трудами сотен садовников проявившая свою естественную красоту. Версальские сады, где геометрическим формам кустов и аллей предписано оставаться одинаковыми вот уже триста лет – бунт разума против природы. Английский парк кажется вам милым, а Версаль – смехотворным? Людовику XIV и его садовнику Андре Ленотру уже нет до вашего мнения никакого дела.
Мы не против бесхитростной естественности капитана Гастингса, но если уж говорить об «искусстве быть собой», то оно в том и состоит, чтобы решить для себя, каким вы должны быть, и держаться принятого решения до смертного часа. В том числе и в вопросе цвета волос. Придерживаться своего стиля вопреки требованиям времени – серьезный выбор, оплаченный упрямством, деньгами и надменным презрением к насмешкам глупцов. А какой выбор сделал в жизни я? Да никакого не сделал, если подумать, хоть и седой уже.
Наверное, для многих джентльменов это худший зашквар, какой только можно вообразить. Я в их числе. Но четверть века размышлений не принесли мне никаких рациональных аргументов, отчего выкраситься басмой и ходить таким пугалом остаток лет менее достойно, чем быть (внешне) похожим на адвоката Резника.
Есть один писатель, который исследовал тему крашеных седин вдвое дольше, чем автор этих строк. Я имею в виду Агату Кристи и ее растянувшийся на полвека цикл романов о Пуаро. В одной из первых книг капитан Гастингс, узнав от прислуги, что Эркюль Пуаро красит волосы, «ощутил брезгливость». Почтенному британцу увиделись в этом признаки галльской распущенности, в противовес (его) англосаксонской мужественной цельности. Как видим, в третьем тысячелетии автор и его читатель недалеко ушли в своих оценках от британского полицейского 1920-х гг.
Но время шло: пятьдесят лет спустя в романе «Занавес» умирающий Пуаро прикован к инвалидной коляске, но волосы его все того же иссиня-черного цвета. Гастингс понимает, что это уже, конечно, никакая не краска, а парик. И тут наряду с жалостью к старику он ощущает что-то похожее на уважение. Решить для себя, как ты должен выглядеть, и придерживаться этого правила полвека кряду до гробовой доски – называйте это как угодно, только не распущенностью. Например, твердостью духа.
Чтобы было понятнее: бывает английский «ландшафтный» парк, а бывает французский «регулярный» парк. Поместье Виндзор – английская природа, трудами сотен садовников проявившая свою естественную красоту. Версальские сады, где геометрическим формам кустов и аллей предписано оставаться одинаковыми вот уже триста лет – бунт разума против природы. Английский парк кажется вам милым, а Версаль – смехотворным? Людовику XIV и его садовнику Андре Ленотру уже нет до вашего мнения никакого дела.
Мы не против бесхитростной естественности капитана Гастингса, но если уж говорить об «искусстве быть собой», то оно в том и состоит, чтобы решить для себя, каким вы должны быть, и держаться принятого решения до смертного часа. В том числе и в вопросе цвета волос. Придерживаться своего стиля вопреки требованиям времени – серьезный выбор, оплаченный упрямством, деньгами и надменным презрением к насмешкам глупцов. А какой выбор сделал в жизни я? Да никакого не сделал, если подумать, хоть и седой уже.
ДЖОРДЖ КЛУНИ В «ПОЛНОЧНОМ СОЛНЦЕ» (Netflix)
Чудеса современной химии предоставляют мне (по сравнению с Пуаро) массу возможностей. Можно тонировать серебряное клеймо старости в этакий благородный холодноватый оттенок, как у Джорджа Клуни. Можно преобразовать безнадежно седые волосы в естественный цвет «с проседью», наука уже предусмотрела такую возможность, если у вас есть лишние деньги и нет более важных дел в жизни. Можно просто экспериментировать с оттенками, пользуясь тем обстоятельством, что всем на самом деле давно наплевать, какого цвета ваши волосы, и если вас еще кто-то и любит, то уже не за прическу. А может быть, вы из тех, кому нравится Генри Резник или Джетро Гиббс?
Мы тут, собственно, не варианты стиля волос собрались обсуждать: в этом лучше разбираются профессионалы. Мы о другом, хотя тоже как раз в связи с нашей уже вполне заметной сединой. Вот что: если случилось поседеть, самое время решить уже наконец, зачем живете, и ухмыльнуться про себя этому решению. Не сделав эту домашнюю работу, глупо идти к парикмахеру.
Мы тут, собственно, не варианты стиля волос собрались обсуждать: в этом лучше разбираются профессионалы. Мы о другом, хотя тоже как раз в связи с нашей уже вполне заметной сединой. Вот что: если случилось поседеть, самое время решить уже наконец, зачем живете, и ухмыльнуться про себя этому решению. Не сделав эту домашнюю работу, глупо идти к парикмахеру.
Впервые материал был опубликован в газете The Chop-Chop Post №3.